Дорогие, если смотреть на внешние поступки, а не на внутреннее расположение сердца, то фарисея никак нельзя назвать дурным человеком. Во всяком случае, он был человек беспорочный в гражданском смысле и наружно благочестивый. При всем этом молитва его была отвергнута. Напротив, мытарь был не без грехов и пороков. Он сам сознает свою греховность, и однако же молитва его была услышана. Почему это так? А вот почему: фарисей молился высокомерно, с таким настроением духа, в котором он сам весь обнаружился. Ведь в молитве люди выказываются такими, какие есть на самом деле и как живут. К жизни евангельского фарисея и его молитве можно применить слова Апостола: «Люди самолюбивые, сребролюбивые, гордые, надменные, злоречивые, имеющие вид благочестия, силы же его отвергшиеся» (Тим. 3:2-5).
Фарисей с надменностью держал себя по отношению к Богу. Гордо вошел он в храм, стал впереди всех, на видном месте. В нем не заметно было никакого признака подобающего благоговения к Богу и Его Дому, он презрительно обращался с ближними. Считая себя праведным, он называл других людей дурными: хищниками, неправедниками, прелюбодеями– судя по внешним поступкам, ложно и превратно истолковывал их, а не по внутреннему расположению сердца. Так гордость везде поступает: о себе самом думает высоко, а о других – низко.
Молитва фарисея была греховная молитва. Он благодарил Бога, но без смирения и сознания собственных немощей – благодарил не за избавление от тяжких искушений к греху и грубых пороков, а за то, что он не таков, как прочие люди. В его устах слышался голос гордости, которая кичится своею праведностью и обращается к Богу не с молитвой покаяния, а с молитвой самовосхваления. Каяться, по мнению фарисея, ему было не в чем. В действительности, вся молитва фарисея была обращена к собственному кумиру гордости. И Бог ее не слышал.
Молитва мытаря была воплем души, в смирении взиравшей на свои грехи и в дерзновении веры призывавшей милосердие Божие уврачевать страдания немощи. И Бог с благоволением внял ей, ибо Он видел человека, требующего Его помощи и сознающего собственное бессилие для обновления своей природы. Смирение сделало мытаря достойным благодати Божией. Мытарь стал вдали в храме и не смел даже поднять очей своих на небо. Он не шел вперед, хотя был человек должностной, собиратель пошлин, и, вероятно, с хорошим состоянием.
В церкви нет различия. Все имеют равные права. Самое невидное место вполне достаточно для того, чтобы возноситься в молитве к Творцу. Мытарь ударял себя в грудь – истинная, пламенная молитва не может быть без внешнего выражения. Внутренние движения сердца невольно проявляются и во вне.
Мытарь молил Бога о помиловании. «Боже! Милостив будь мне, грешному». Его единственное желание – получить прощение грехов. Словом, в своей молитве мытарь выказывался таким, каким он был на деле и как жил. Он молился со смирением, «а смиряяй себе вознесется».
Дорогие! Пред нами в жизни две дороги: мы или пойдем стопами фарисея к собственному покою, внешнему почету, ко всему, чем питается тщеславие и услаждается гордость, или же вступим во следы мытаря с его сокрушенным сердцем, смиренным духом, заставляющим его в смущении пред живою совестью опускать глаза долу, в сокрушении бить себя в перси.
Первый путь земного благополучия – путь погибели в вечной жизни; второй – стезя горькая и темная здесь, приведет нас к источнику света и правды.
Избегайте фарисейской гордости, которая искушает и низвергает людей в погибель, делает их слепыми. Ведь слепой не видит путей и спотыкается. Не образ ли это нам и современной нашей жизни? Слепота наша в том, что считаем себя зрячими: слишком горды мы. Мы все видим, все переживаем, только не видим греха своего, и оттого слепы, и грех остается в нас! Фарисейство – наша слепота губительная. Всякий фарисей, оставь свою гордость, приди со смирением мытаревым ко Христу, и в Нем найдешь просвещение.